Призраки озера - Страница 75

И в этом настоящем Сет целовал ее, его рука покоилась на ее груди, ее тело горело желанием.

Больше ничего не существовало в окружающем их мире.

Оторвавшись от ее губ, Сет резко поднялся, поднял ее на руки. Кресло жалобно скрипнуло, выпуская их из своего плена. Обхватив ее одной рукой за шею, а другой под колени, Сет повернулся и широкими шагами направился к ее двери, оставленной приоткрытой.

Подойдя к двери, он остановился, глубоко вздохнул и посмотрел ей в лицо.

– Ливви, если ты не хочешь, чтобы мы занялись любовью, скажи это сейчас.

Она подняла голову, покоившуюся на его плече, встретилась с ним взглядом. Они остались одни, на необитаемом острове, где не существовало ничего, кроме звуков и запахов дождя, от которых таинственнее и непрогляднее становилась окружавшая их ночь.

– Хочу, – прошептала она и еще крепче обняла его, прильнув головой к плечу.

Он бросил на нее взгляд, в котором сверкнул огонь краешки губ коротко дрогнули в знак признательности.

Распахнув плечом стеклянную дверь, Сет шагнул в комнату, сделал несколько шагов и нежно опустил ее на постель.

Глава 37

Сет опустился на кровать рядом с нею и снова впился поцелуем в ее губы, не дав Оливии перевести дыхание. Кровать была двуспальной, с толстым, быть может, слишком мягким матрасом. Изготовленная из красного дерева, с четырьмя столбиками по сторонам и балдахином – настоящая старинная кровать, хотя и не антикварная. Под тяжестью тела Сета кровать скрипнула, когда же он скинул на пол покрывала, которые Оливия предусмотрительно откинула с его стороны, скрипнула снова. В комнате было темно, если не считать слабого зеленоватого отсвета электронного будильника у кровати. Сквозь французское окно, немного приоткрытое, виднелся только край каменной стены, который сливался бы с ночным мраком, если бы не поблескивал от дождя.

Его руки скользнули под ее ночную сорочку, лаская ее кожу, поглаживая бедра, живот и грудь. Затем быстрым движением Сет закинул тонкую ткань сорочки кверху и стянул ее прочь, отбрасывая эту шелковистую помеху со своего пути. Оливия осталась обнаженной, в то время как Сет был полностью одет. Она чувствовала крепкое, скрытое под одеждой тело, и собственная нагота смущала ее. Потянувшись к пуговицам на рубашке, Оливия хотела раздеть и его. Пальцы Сета нетерпеливо скользнули у нее между ног, требовательно заявляя права на ее тело, а губы нежно обследовали шею, плечи, нашли грудь…

Оливия жадно глотнула воздух, задрожала, тело, отзывающееся на каждое прикосновение его рук, властных и опытных, охватил жар. Ей ничего не оставалось, как приникнуть к нему всем телом в ответном порыве. Сет был нетерпелив и ненасытен, руки и губы ласкали ее чуть грубовато, подчиняя его воле, его страсти, его желанию.

Да, Сет именно такой, напомнила себе Оливия. Сет… Все, что ему хотелось получить, он получал с ее согласия. Она подчинялась его рукам, податливая, словно воск, впившись пальцами в простыни, на которых лежала, извиваясь всем телом от нестерпимого, все нарастающего желания, порожденного его ласками. Он, словно хищник, терзал ее чувства, решительный, слегка грубоватый, подчиняясь лишь жгучей страсти, и эта страсть подавляла все запреты, которые в ней когда-либо были.

К моменту, когда Сет, обнаженный, вошел в нее, она уже молила об этом, выдыхая слова страсти ему на ухо, упрашивая его всем телом, притягивая к себе руками. Момент их слияния был настолько восхитительным, настолько долгожданным, что она почти сразу же испытала оргазм, напряженно выгнувшись и выдохнув его имя. Но он словно бы не заметил этого, неистовый, устремленный к утолению своего желания. Он двигался порывисто, сильно, неудержимо. Губы его нашли ее губы, завладев ими целиком. Не в силах сдержаться, Оливия страстно ответила на его поцелуй, обхватила его руками за шею, обвила ногами, двигаясь в такт его движениям.

Сет задрожал, закончив, и она затрепетала вместе с ним, испытывая величайшее наслаждение. Какое-то время он оставался неподвижным, распластавшись на ней, вдавливая ее в матрас своей тяжестью. Тело его было горячим и влажным, дыхание никак не успокаивалось. Затем он сменил положение, перекатившись на бок и перетягивая ее на себя. Голова Оливии покоилась на его плече.

– Ливви, – прошептал он, и его горячее дыхание обдало ее. – Ливви, я и представить не мог ничего подобного…

Оливия замерла, ее пальцы, ласково перебиравшие густую поросль на его груди, застыли. Приподняв голову с плеча Сета, она заглянула ему в глаза, пытаясь рассмотреть в темноте их выражение.

– Если ты решил извиняться, Сет, то предупреждаю: я всегда восхищалась Лореной Боббит. Ты помнишь, что она сделала со своим мужем?

– Испугала до смерти. – В голосе Сета послышалась усмешка. – Я и не думал извиняться. То есть я извинюсь, если ты скажешь, что сожалеешь о том. что между нами произошло.

– Я не сожалею.

Глубоко вздохнув, он внезапно замер. Оливия поняла, что мысль о смерти матери вновь овладела им, обрушившись на него со всей мощью. Ей показалось, что она ощущает на себе груз его скорби.

Она закрыла глаза, переживая боль потери – и его, и своей. Но что толку переживать? Это ничего не изменит, не вернет к жизни усопшего. Она сама начината страдать от одной мысли о том, что он страдает.

Открыв глаза, Оливия перекатилась на Сета, прижавшись к нему всем телом, и, слегка запрокинув голову, запечатлела нежный поцелуй на его устах.

– Всю оставшуюся ночь мы будем думать только об этом, и больше ни о чем, – прошептала она, потянувшись рукой к сокровенному уголку его тела. – Только об этом.