Призраки озера - Страница 43

– В туалет хочешь? – спросила она дочь.

Сара кивнула. Когда они вернулись в спальню, Оливия, повинуясь импульсу, закрыла на щеколду дверь изнутри, стараясь, чтобы девочка этого не заметила. Они забрались в кровать, крепко обнявшись, и под яркий свет ночника Оливия начала рассказывать очередную забавную (и по большей части выдуманную) историю из своего детства. Сара весело смеялась, пока наконец не заснула. Только тогда Оливия выключила свет, одной рукой обняла дочь и постаралась снова заснуть. Однако мысль, занозой засевшая в голове, не давала покоя: кто или что было в комнате дочери?

Кто-то, похожий на вампира из детской игры. Последнее предположение было настолько абсурдно, что Оливия отвергла его как нелепицу. Саре приснился кошмар. Ничего больше.

Господи, благодарю тебя за Сару…

Уже засыпая, она услышала скрип половиц в холле. Или ей показалось?.. Сна как не бывало, тревожное предчувствие сжало сердце. Оливия напряженно вслушивалась в тишину, но больше ничего не услышала.

Что ж, старые дома всегда поскрипывают, на то они и старые…

Когда они ушли, он еще долго прислушивался к удаляющимся шагам: вошли в ванную, теперь в спальню. Скрипнула постель – укладываются спать. Теперь, убедившись, что путь свободен, он быстро выбрался из-под кровати.

Он прошел по самому краю. Он стал терять мастерство. Такое с ним уже было. Давно. Очень давно.

К счастью, мамочки редко заглядывают в шкафы и под кровати.

От этой мысли он улыбнулся. Он чувствовал себя отлично. На редкость отлично.

Его план сегодня едва не провалился, зато он сам вошел во вкус.

Он еще встретится с малышкой Сарой.

И очень скоро.

Глава 21

Гранд-Айсл, Луизиана

17 июля 1974 года

– Папочка, ты не мог бы побыть со мной, пока я не лягу спать, пожалуйста? Не уходи, а то мне страшно.

Голос Мэгги Монро звучал умоляюще. Она стояла в дверном проеме коттеджа, который они арендовали на время каникул в двух кварталах от побережья. На Мэгги была сиреневая пижамка в мелкий розовый цветочек, из широких коротеньких штанин торчали тоненькие, как у журавля, ножки. Со светло-желтым облаком курчавых волос девочка напоминала одуванчик.

Вине, ее отец, уже наполовину спустился по обшарпанным ступенькам крытого крыльца. Он должен уехать, а ей нужно отправляться в постель. Так он сказал. Обычно Мэгги не осмеливалась спорить с отцом: она и в лучшие-то времена его побаивалась.

Но еще больше она боялась оставаться одной в темноте в этой полуразвалившейся лачуге.

– Черт подери, Мэгги, тебе уже девять лет! Ты уже достаточно взрослая, чтобы побыть одной, пока меня нет!

Когда отец на мгновение остановился, бросив на нее взгляд через плечо, Мэгги поняла, что он раздражен, но еще не злится.

Мэгги с ужасом заметила тени, наползавшие на неряшливый клок травы перед коттеджем: она останется одна в сумерках, которые сгустятся, превратившись в полный мрак. Судорожно глотнув, она снова повторила:

– Ну, пожалуйста, папочка! Я быстро засну, обещаю. Я уже засыпаю…

– Если б я знал, что тебе нужна нянька, я бы не взял тебя с собой в отпуск. – Отец бросил на девочку сердитый взгляд, и Мэгги внутренне сжалась. Похоже, он начинает по-настоящему выходить из себя. – Отправляйся в постель, а я скоро вернусь, слышала?

Рывком распахнув дверь, которая с грохотом захлопнулась за ним, Винс ушел. Мэгги с потерянным видом наблюдала, как он садится в свой ярко-синий «Чеви Импала», заводит мотор и уезжает. Хорошо зная привычки отца, Мэгги не сомневалась, что он явится домой на рассвете, совершенно пьяный.

Ну почему ее мама все время повторяла, что отец мало времени проводит с дочерью? Именно поэтому она и оказалась здесь. Мама кричала об этом отцу при разводе, прямо в зале суда, а потом отец позвонил и сказал маме, что заберет Мэгги на летние каникулы и повезет в домик на берегу, который снимет для них двоих, и чтобы она больше не скулила, что он ничего не делает для дочери. Он тоже делает, а ей просто нравится скулить.

Правда, потом мама попыталась все изменить, сказав, что Мэгги не может поехать, но было поздно. Судья уже принял решение, и Мэгги пришлось отправиться с отцом.

Вчера, когда отец приехал, чтобы забрать ее, мама снова устроила обычную ссору, прямо во дворе, на глазах у соседей. Она кричала, что, благодарение богу, у нее хватило ума в конце концов развестись с ним и вышвырнуть его к чертовой матери из своей жизни. Этим все и кончилось. Отец быстро огляделся по сторонам – окна соседних домов были распахнуты, и за ними угадывались чужие глаза и уши, – прошипел сквозь зубы: «Сука!» – и сел в автомобиль. Мама обняла Мэгги, поцеловала в щеку и наказала как следует заботиться о себе самой, поскольку на отца рассчитывать не приходится. После этого девочке пришлось сесть в машину и поехать с отцом.

Сюда, в эту лачугу, где он на ночь оставляет ее одну. «Слушай, – заявил он дочери, – это же и мой отпуск тоже, так что нечего портить его дурацким хныканьем».

Двор тем временем погружался в сумерки, на глазах приобретая мрачный вид. Поежившись, девочка вернулась в дом, тщательно заперев за собой дверь. Если лечь спать прямо сейчас, не дожидаясь темноты, то, возможно, удастся уснуть, прежде чем наступит ночь. И тогда она ее не увидит и не будет бояться, что осталась ночью одна.

Быстро скользнув в спальню – общую с отцом, только он спал на раскладывающемся диване, – Мэгги юркнула в постель, свернулась в комочек и натянула одеяло на голову. Потом сообразила, что скоро стемнеет, а она не оставила в домике свет. Вскочив с кровати, Мэгги помчалась по комнатам, зажигая свет повсюду, и вскоре весь дом был залит ярким электрическим светом. Вернувшись, Мэгги снова юркнула в постель, свернувшись калачиком, натянула одеяло на голову и принялась молиться, чтобы скорее заснуть.